Подозрения  - Гвенда Бонд

Терри не захотела ждать лифт и побежала по ступенькам. Когда она очутилась в вестибюле общежития, Эндрю как раз поднялся на крыльцо. Терри кинулась вперед, налету распахнула двери и бросилась ему в объятия.

Эндрю рассмеялся и поймал ее.

– Милая!

Он прижимал ее к себе, и они раскачивались туда-сюда.

– Похоже, мне не нужно волноваться. Ты явно рада меня видеть.

«Уезжай в Канаду. Не уходи в армию. Останься со мной навсегда».

– Не хочу, чтобы ты много о себе возомнил. Наверное, нужно вести себя хладнокровнее, – сказала Терри, при этом не выпуская его из объятий.

– Даже не вздумай.

– Вряд ли я вообще могу.

Она немного отстранилась, чтобы взглянуть на него. По-настоящему.

Эндрю сейчас выглядел таким застенчивым, обеспокоенным. Он выдержал ее взгляд, но явно чувствовал себя не в своей тарелке. Волосы у него были острижены так коротко, что почти виднелась кожа. «Круглые скобки» по бокам головы исчезли, но даже без них Эндрю по-прежнему выглядел опасно.

Ведь он украл сердце Терри.

– Мне нравится, – она протянула руку и погладила его по голове. Короткий ежик волос оказался мягким на ощупь. – О-о-очень нравится. Такое приятное ощущение, успокаивающее.

– Перестань, я чувствую себя куском мяса, – сказал Эндрю, но все равно расслабленно улыбался.

– Кстати, об этом… Нам есть где уединиться? – спросила она, слегка приподняв брови.

– Есть. Дейв отдал всю квартиру в наше распоряжение. Около пяти он зайдет выпить пива.

Терри схватила Эндрю за руку и повела за собой.

– Тогда пойдем, нет времени ждать.

– Ты даже не погуляешь в своей любимой блузочке, – запротестовал он.

– Это твоя любимая, а не моя, – ответила Терри и подмигнула ему. – Поэтому я ее сегодня и надела.

– О, ну если так…

Никто из них двоих и словом не упоминал скорый отъезд Эндрю, но в этом не было необходимости: несказанное и так повисло между ними, словно готовясь в любой момент все разрушить.

Эндрю обнял Терри со спины, и они уютно прижались друг к другу, почти как на обычном свидании.

Но постельное белье было другим. Не мягкое хлопковое, как раньше у Эндрю, а красное атласное, которое принадлежало Дейву. И хотя по запаху оно было свежевыстиранным, Терри все равно не могла избавиться от ощущения неправильности.

Комната Эндрю теперь принадлежала Майклу – тому самому другу, который вместе с ними в масках для Хэллоуина протестовал против речи Никсона. Однако Майкл не уедет во Вьетнам на следующей неделе, как и Дейв. У них обоих сохранялась студенческая отсрочка, но даже после выпуска из университета они не подлежали немедленному призыву, потому что их даты рождения были выбраны в числе последних. Все так несправедливо.

Постельное белье было другим. И комната тоже. Все изменилось, кроме них самих.

Но даже они чувствовали себя по-другому. Теперь.

– Терри, – произнес Эндрю. Она напряглась. Обычно он обращался к ней «милая», а по имени называл только в разговорах с другими людьми.

– Эндрю, – откликнулась она. Ей не хотелось так легко сдаваться. Она повернулась на другой бок, чтобы посмотреть ему в глаза.

– Ты знаешь, что я тебя люблю, – сказал он.

– А ты знаешь, что я люблю тебя.

Терри смотрела на него и старалась все запомнить. Как он взмахивает ресницами. Как выглядит его лицо с этой новой стрижкой и с разных ракурсов. Мало времени. Очень мало…

– Я хочу, чтобы ты оставалась собой. Чтобы я не был как груз, который тянет тебя вниз, – выпалил Эндрю.

Терри сразу поняла, что это были отрепетированные слова.

– Эндрю Рич, – произнесла Терри и приподнялась на локте. Она притворялась, будто ей не больно от его слов. – Не смей приказывать мне, что делать.

– Я не приказываю. Но…

– Но? – переспросила Терри. Она не шевелилась. Нелегкий же им предстоит разговор. Нелегкий для них обоих.

– Но я не уверен, что смогу исполнять свой долг, зная, что ты ждешь меня. Я просто не смогу думать ни о чем другом.

Терри даже не понимала, что он имеет в виду.

– Это же хорошо. Ты сможешь думать о том, как вернешься домой, ко мне. О нашем будущем.

Эндрю вздохнул и перекатился на спину.

– Я знал, что ты так отреагируешь.

– А как ты хотел? – спросила Терри. Она смотрела на постер группы The Who[47], который висел у Дейва на стене.

Эндрю натянул покрывало на голову.

– Сам не знаю. Но ты не слушай меня. Я просто пытаюсь сделать вид, что не схожу с ума от беспокойства. Однако это не так.

А вот это уже был ее Эндрю. Такие слова она понимала. Честные.

– Сэм, все в порядке, – сказала она и стянула атласную ткань у него с головы. – Ты отправляешься к Роковой горе. Никто не знает, что может с тобой там случиться.

– Но зато во мне не живет Враг, – сказал Эндрю. Он наконец-то повернул к ней голову.

Терри кивнула.

– Верно. Мы все это знаем. Ты едешь туда как хороший человек.

– Правда?

– Ты хороший человек, – повторила Терри.

Она не заплачет. Она будет сильной. Даже сильнее, чем может себе представить. Кен это предсказал.

– Я не позволю тебе расстаться со мной. Это… я во всем виновата. Доктор Бреннер каким-то образом устроил твой отъезд. Я не хотела говорить тебе, но…

– Что ты имеешь в виду?

– То, что сказала. Это моя вина. Я думаю, это его рук дело.

– Это неважно, – ответил Эндрю. На некоторое время он замолчал. Потом придвинулся к Терри и нежно, почти невесомо поцеловал в губы и продолжил: – Ты ни в чем не виновата. Он это сделал или нет – кто может знать? Такое все равно могло со мной произойти.

Она была не в состоянии говорить и просто кивнула. Эндрю продолжил:

– Мы не расстаемся. Это свобода для тебя. Я просто не хочу, чтобы ты сидела и ждала меня, особенно если в твоей жизни появится что-то новое. Я не смогу исполнять свой долг с мыслью о том, что как-то ограничиваю тебя. Мне этого не хочется. Поэтому на время моего отсутствия у нас будет перерыв в отношениях… Но это не значит, что я перестану тебя любить. Я надеюсь, что вернусь домой и мы будем вместе.

Терри хотелось сказать: «Конечно, вернешься. И конечно, будем. Не нужно надеяться, ведь все так и будет».

Однако она не могла такого пообещать, потому что не умела видеть будущее. А для солдат его никто не видел. Если кто-то и способен на это, то все равно не расскажет. Чаще всего это будущее было таким, что никто не хотел его видеть. Очевидно, Эндрю заранее практиковал свою маленькую речь.